Автор: Cinaed
Переводчик: Silvera
Бета: Qwert-chan
Разрешение на перевод: получено.
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org
Размер: 26332/22604
Пейринг: Джеймс "Баки" Барнс/Наташа Романова; Тони Старк/Пеппер Поттс; Джеймс Барнс|Стив Роджерс; Клинт Бартон|Наташа Романова
Персонажи: Наташа Романова; Джеймс Барнс; Стив Роджерс; Клинт Бартон; Тони Старк; Пеппер Поттс; Брюс Баннер; Тор; Ник Фьюри; Джаспер Ситвелл; Джарвис; ОС
Жанр: Гет; Джен; Драма; Экшн; Hurt/comfort; AU
Рейтинг: R
Краткое содержание: Некоторые из воспоминаний Наташи правдивы, некоторые нет, но неизменно одно: холодная металлическая рука, нежно лежащая на ее спине, касающаяся щеки, крепко держащая за горло; убийца с кривой улыбкой и глазами как сама зима.
Предупреждения: Смерть персонажа; Насилие
Примечания: Название фанфика взято из стихов Ричарда Сикена (Wishbone). Название каждой главы – это строки из песен Виенны Тенг, а каждый эпиграф – это строфы из стихотворений Сикена (Crush).
История основана на событиях, происходивших в фильмах “Капитан Америка” и “Мстители”, а также по комиксам “Зимний Солдат”. Все остальные материалы взяты с разных сайтов, посвященным персонажам, и из воображения автора.
Автор выражает благодарность своим потрясающим бетам deathmallow и catlinyemaker.
Прим. переводчика: Если вы еще сомневаетесь, читать это или нет, посмотрите арты прекрасной vylla. И бета одобряет фамилию и усы товарища Орлова.
Отказ: I regret nothing. Фанфик - автору, персонажи - Марвелу.
Глава 1.
Глава 1.
Судьба – подруга и тюрьма.
[Невозможно передать, что значит жить,
когда руки по локоть в крови,
и сам ты по уши в грязи,
а стекло глотать легче, чем правду говорить.]
когда руки по локоть в крови,
и сам ты по уши в грязи,
а стекло глотать легче, чем правду говорить.]
Одним из ее самых ясных воспоминаний было первое убийство.
Она помнила, как плечо обдало теплым влажным потоком воздуха, как она скользнула иглой под густую бороду своей цели. Он рухнул на подушки, как марионетка с подрезанными нитками; она помнила, как прижимала руки к его рту, чтобы заглушить звуки, пока он задыхался.
Лучше всего она помнила удивленное выражение его лица, его мертвые глаза, в которых затухало сомнение, как будто он до конца не верил в то, что происходит, даже когда почувствовал, парализующий мышцы его горла яд.
– Это воспоминание не похоже на внедренное, – сказала она двум мужчинам, сидящим напротив нее. Ее уверенность была по большей части только ради следователя. Белый, как полотно, психолог Щ.И.Т.а – человек, который дернулся, когда она посмотрела в его сторону – возможно и заинтересовался концепцией внедренных воспоминаний, но рядом был и следователь, который задавал важные вопросы. Приходилось заострять свое внимание на нем. – Некоторым оперативникам внедрили такие же воспоминания перед их первым заданием.
– Зачем? – спросил психолог.
Наручники, давно нагревшиеся от контакта с кожей, впились в ее запястья, когда она откинулась на спинку стула; это было терпимо по сравнению с тем дискомфортом, который доставляли еще не зажившие ребра. Она сделала неглубокий вздох, удерживаясь от того, чтобы не поморщиться от боли.
– Я не знаю. Полагаю, в Красных Комнатах считали, что во второй раз убийство дается легче, чем в первый, – ответила она.
– Это так?
Она позволила себе слегка улыбнуться. Странно, что этот человек, работающий на Щ.И.Т., задает такие наивные вопросы. Пальцы психолога нервно дернулись.
– Убивать всегда просто, – сказала она. – Сложности возникают потом.
Психолог прищурился; любопытство вмиг вытеснила нервозность. Она задалась вопросом, о чем же он думает. Если он поверил ее словам, то думает, что по ночам ее мучают лица всех тех, кого она убила. Нет. Она не может позволить этому случиться. Если она поддастся, то больше никогда не заснет.
Следователь пошевелился, привлекая ее внимание. Он посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом. Его глаза были карими, и, что удивительно, не выражали притворной доброты или сочувствия, только сдержанный интерес. Он слегка напомнил ей вербовщика Бартона.
– Вы утверждаете, что первое убийство является одним из ваших ясных воспоминаний. О чем же остальные?
Она не позволила ни единому мускулу дрогнуть на ее лице, но что-то в ее глазах заставило психолога покрыться испариной.
– Я помню Зимнего Солдата.
Психолог чуть не упал со стула.
Даже нечитаемое выражение лица следователя дало трещину, его глаза расширились в изумлении, перед тем, как интерес заставил их сузиться. Он не подался вперед в кресле, но его напрягшиеся плечи выдали его намерения. Когда он заговорил, его голос был ровным и спокойным.
– Зимний Солдат. Мы думали, что он Буги-мэн, - на ее поднятую бровь следователь добавил. – Слухи со стороны русских, призванные запугать нас.
Она чуть не рассмеялась, представив, как Западные оперативники спорят о существовании Зимнего Солдата.
– Зимний Солдат не был слухом.
– Что вы можете сказать о нем?
– Что вы хотите знать? – спросила она медленно.
Она уже жалела о своей честности, несмотря на то, что Бартон просил ее сотрудничать ради возможности поговорить с ней без мешающих решеток и наручников. Торговаться ли ей сейчас, обменивая воспоминания на поблажки? Она задумалась, прикидывая, какое из ее воспоминаний позволит ей выйти на улицу и насладиться солнечным светом. Впервые за более чем недельный срок.
– Насколько мы можем судить, если все рассказы о нем правдивы, Зимний Солдат, вероятно, самый успешный убийца во всем мире, – в голосе следователя послышались сухие нотки. – По нашим данным, в основном он работал с начала 50-х годов и до падения Берлинской стены, хотя в последние десятилетия было несколько других убийств, которые пытаются приписать ему. Мы сочтем любую информацию о нем, которую вы нам предоставите, знаком сотрудничества.
Он помолчал.
– И, возможно, мы попросим Профессора Ксавье очистить ваш разум от триггеров.
Она дернула плечом. Ей было хорошо известно, что никакие триггеры не скрываются в ее голове, чтобы заставить ее пустить себе пулю в лоб или потерять контроль, но она не собиралась благодарить за это Щ.И.Т. Они сделали это ради своей безопасности.
– Я могу сказать вам, что я знаю о нем, но тут есть одна важная деталь.
– И что это за деталь? – спросил следователь.
Она посмотрела через плечо, на одностороннее зеркало, за которым, несомненно, скрывался Директор Фьюри, наблюдающий за допросом. Отвечая на вопрос, она адресовала свои слова ему.
– Зимний Солдат мертв.
– Мертв? – в голос воскликнули следователь и психолог.
– Откуда вам известно, что он мертв? – спросил следователь. Намек на неверие промелькнул в его глазах, когда он наклонился вперед. – Если верить нашим данным, он жив и даже работает. Пусть и очень редко.
Она задержалась с ответом. Во рту пересохло, а язык прилип к небу.
Она не стала облизывать губы и выдавать свой дискомфорт; вместо этого, она сжала их в молчаливой улыбке, от которой психолог дернулся всем телом.
– Ваши данные не верны.
– Откуда вам знать? – спросил следователь.
– Я та, кто его убил.
Повисла полнейшая тишина. Затем дверь в комнату допросов распахнулась.
Фьюри вошел внутрь с непроницаемым выражением лица. Психолог и следователь вскочили, приветствуя его. Он жестом пригласил их сесть, а затем кивнул в ее сторону.
– Почему бы тебе не начать с самого начала.
Это не было вопросом, но как команда звучало мягче, чем она ожидала от Директора Щ.И.Т.а.
Она позволила одному уголку рта подняться вверх.
– Это может занять много времени.
Она, конечно, не могла сказать им всю правду – было кое-что, что им не обязательно было знать, и были такие вещи, о которых она не хотела бы говорить, но она расскажет им достаточно для того, чтобы выбраться из своей клетки.
– Не знаю как у тебя, а у меня есть все время мира. – протянул Фьюри. Он заложил руки за спину и уставился на нее своим единственным глазом, четко давая понять, что ждет, когда она начнет.
И она начала.
Глава 2.
Глава 2.
Из всех сезонов, я дружна с зимой.
[Я найду тебя, казню, похороню,
и с миром упокою.]
и с миром упокою.]
Сейчас вместе с ней в Академии находилось семь других девочек и десять мальчиков.
Когда-то было больше. Кроватей в спальне девочек было двенадцать. Она не позволяла себе думать об этом. Она не собиралась быть одной из исчезнувших посреди ночи.
Она не знала свой точный возраст – дни рождения не входили в программу, – но она была достаточно взрослой, чтобы ее тело начало меняться, ее бедра округляться, грудь, увеличиваясь, зудеть, кости болеть, и она росла, росла и росла.
Всех их, восемнадцать человек, собрали вместе для урока, что было необычно. Как правило, мальчики и девочки занимались отдельно. Она задумалась над тем, каким может быть урок. Она спросила себя, должна ли она была заметить человека, стоящего в тени учебной комнаты и наблюдающего за ними, или сделать вид, что его там нет.
После осмотра зала, она встала так, чтобы следить за тем углом, скрытом в тени.
Когда группа выстроилась, товарищ Орлов щелкнул пальцами. Он возвышался над группой, и его темные глаза сузились, пока он изучал их. Его пристальный взгляд не задерживался на них больше, чем на секунду, через мгновение он кивнул себе, и его пышные коричневые усы покачнулись в такт.
– Вы, двое, – сказал он, указывая на нее и высокого мальчика, который всегда пялился на нее, когда ее майка прилипала к телу после тренировки. – Подойдите.
Они послушно вышли вперед.
Когда Орлов продолжил, его тон был деловым, а его слова разносились по всей комнате.
– Вам выпала редчайшая возможность послужить своей Родине, товарищи. Вы станете для Советского Союза глазами, ушами и руками. Вы будете бороться за нее. Вы будете проливать кровь за нее. Некоторые из вас, возможно, будут удостоены чести отдать за нее жизнь. Он помолчал, а потом выкрикнул: – Каков ваш долг перед Родиной?
– Служить нашей Родине, быть ее глазами, ушами и руками, – послушно проговорила группа. Это была знакомая речевка.
Орлов шагнул к ним и положил теплую, тяжелую руку ей на плечо, другую – на плечо мальчика. Он довольно долго смотрел на них.
– Мне сообщили, что у вас обоих есть… потенциал. Вы удачно провели несколько слежек.
Орлов утверждал, а не спрашивал, и они оба знали, что лучше не отвечать.
Уголок его рта дернулся, но она не могла угадать, сдерживает ли он улыбку, или хмурится.
– Вы нужны Родине. Эта миссия будет не разведывательной. Она куда более опасна. Вы готовы быть руками Родины?
Она не позволила эмоциям отразиться на ее лице, однако в нетерпении напрягла спину, и живот свело в волнении. Краем глаза она увидела как мальчик заиграл желваками.
– Да, товарищ, – сказали они. Мальчик опередил ее на полсекунды.
– Для этого задания мне нужен только один, – объявил Орлов. Он отошел назад.
– Победивший докажет, что достоин своей Родины.
Взлетевший кулак мальчика вспорол пустой воздух; она начала двигаться, как только Орлов произнес слово “один”. Она бросилась вперед, ее ноги врезались в его мягкий, открытый для удара живот. Он согнулся, она выбила из него дыхание, но он сумел превратить падение в перекат за пределы ее досягаемости.
Она бросилась за ним, ее целью было его горло. Он увернулся, схватил ее за запястья и бросил через плечо.
На этот раз наступила ее очередь отступать. В ушах стучала кровь. Этого почти хватило, чтобы заглушить стук его башмаков о пол, когда он кинулся на нее. Почти, но не до конца, и она дико рванула к нему, скользя по полу и разворачиваясь, чтобы схватить его за левую лодыжку, и дернула. Он упал неправильно и жестко; она услышала хруст, когда он вскрикнул от боли.
Прежде, чем он успел подняться, она взяла его голову в тиски, достаточно сильно, чтобы его глаза закатились, и он затих. Он набросился, пытаясь обмануть ее, сломить натиск, но она только сжимала сильнее, лишая его воздуха. По его лицу текли слезы, но она не ослабляла хватку.
Мальчик продолжал задыхаться, и Орлов все молчал.
Она видела, как губы мальчика начинают синеть, и сказала бесцветным голосом, продолжая твердой рукой уверенно сжимать горло мальчика:
– Товарищ Орлов, вы приказывали драться. Приказ изменён на убийство?
Прошло несколько долгих секунд, в которые она наблюдала, как пальцы мальчика начали дико дергаться. И тогда Орлов сказал:
– Нет. Отпусти его.
Она позволила ему упасть. Потом встала и отдала честь товарищу Орлову как только оказалась на ногах.
– Вон, – приказал Орлов, глядя на других мальчиков и девочек. Он даже не взглянул на того мальчика, который продолжал задыхаться и рыдать на полу, пока одна из девчушек не поставила его на ноги и помогла доковылять до выхода.
Она задумалась, будет ли этот мальчик здесь завтра, или он оставит за собой пустую кровать, своеобразное предупреждение, что тут не любят неудачи. Она отогнала эту опасную мысль подальше и встала, держа руки по швам.
За время всего этого представления, человек в темном углу не двинулся и не издал ни звука.
– Ты будешь иметь дело с предателем, – сказал Орлов, как только дверь закрылась за последними девочками. – Он считает, что его преступления остались незамеченными, и что даже если мы раскроем их, он слишком для нас полезен, чтобы его наказать. Ты исправишь это недоразумение. Навсегда.
На секунду у нее перехватило дыхание. Ей пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла снова говорить, и ее голос был бесцветным.
– Так точно, товарищ.
Орлов повернулся к темному углу, и человек, стоящий там, наконец, сделал шаг вперед. Его лицо было ей незнакомо, возраст было сложно угадать, но она предположила, что он, возможно на восемь или десять лет старшее ее. Волосы у него были темные, глаза и кожа бледные, и он держал себя как солдат, его сдержанный взгляд был сосредоточен на Орлове, а он сам стоял, заложив руки за спину.
К ее удивлению, Орлов не отдал честь этому человеку, и даже не представил его. Вместо этого, Орлов сообщил:
– Он объяснит тебе твое задание более подробно.
Когда незнакомец посмотрел на него, на лице Орлова было выражение, которое она никогда не видела прежде, его желваки ходили, а лицо было бледным. На лбу капельками блестел пот.
Она поняла, что Орлов был напуган.
– Так точно, товарищ, – повторила она, сдерживая себя, чтобы не показать свою догадку и зеркально повторила позу незнакомца – завела руки назад. Орлов покинул комнату и плотно закрыл за собой дверь.
Незнакомец едва взглянул на нее.
– Мне сказали, что ты неплоха в маскировке.
Они помолчали какое-то время. С промелькнувшим удивлением, которому она не позволила отразиться на своем лице, она поняла, что он ждет ее ответа.
– Я сделаю все возможное для Советского Союза, товарищ, – в конце концов выдавила она, не зная, что он хочет от нее. Для такого случая не было речевки, на которую можно было положиться.
– И ты готова ко всему, что влечет за собой твое высказывание? Орлов не спрашивал, готова ли ты убить человека, а это как раз то, чем ты будешь заниматься, – произнес он.
Она шумно втянула в себя воздух, удивленная его прямоте, прежде чем поняла, что тело предало ее. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Товарищ Орлов сообщил, что будет задание, – ответила она.
Морщинки вокруг его глаз стали заметнее, как будто он был удивлён.
– Нет. Он сказал не так, – произнес незнакомец. – Орлов использовал более тонкий эвфемизм. Повтори, как он сказал, слово в слово.
Последнее предложение было сказано резко, словно команда.
Она не колебалась:
– Я буду иметь дело с предателем. Он считает, что его преступления остались незамеченными, и что даже если мы раскроем их, он слишком полезен для СССР, чтобы его наказать. Я исправлю это недоразумение. Навсегда.
Морщинки все еще были на его лице.
– И с удовольствием?
Незнакомец подошел к ней поближе.
Она инстинктивно опустила глаза, еще сильнее сжимая руки позади себя.
– С удовольствием и с радостью, товарищ. Я могу выполнить миссию, – сказала она. – Я буду глазами нашей Родины, ушами, и…
Его рука в перчатке коснулась ее лица, поднимая подбородок вверх так, что она была вынуждена встретиться с ним взглядом. Они стояли так близко, что могла разглядеть его прозрачные глаза, со всеми бледными оттенками синего. Он улыбнулся. Тепло улыбки не отразилось в его холодных глазах, но этот жест не был добрым, и, осознала она, не был абсолютно притворным.
– Мне не нужны твои речевки. Я тебе верю, – сказал он.
Затем он скользнул своей рукой в перчатке к ее горлу, сжимая вокруг него пальцы.
Она атаковала инстинктивно, жестко ударяя в горло мужчины, это заставило его отпрянуть и окрасило щёки тёмным багрянцем, пока он ртом хватал воздух. Она выскочила за пределы его досягаемости, глядя на него с опаской, но он издал звук, который при должном воображении можно было назвать смехом.
– Я буду честен с тобой, – сказал он. – Мне хотелось проверить твои способности с тех пор, как ты заметила меня в углу и не спускала глаз даже во время драки. Это впечатляет.
Она поняла, что улыбается, одновременно от гордости и усердия. Этот человек двигался как боец, его позиция была незнакомой, а стиль захватывающим.
– Теперь твоя очередь производить впечатление, товарищ, – бросила она, и кинулась на него.
Мужчина был высок и мускулист, но она была быстрее, выскальзывая из его зоны досягаемости снова и снова, прежде чем он мог бы использовать свое преимущество перед ней. Его удары, когда они достигали цели, были мощными. Один сильный хук слева заставил ее слизать кровь с уголка рта и оставил на языке в привкус крови.
Она целила в его колено, но он неожиданно схватил ее за ногу обеими руками. Борьба на мгновение остановилась, и они посмотрели друг на друга. Они оба тяжело дышали. С ее лба стекал пот, а его лицо пылало.
Он крепче сжал ее лодыжку, достаточно сильно для того, чтобы кости начали скрипеть, и ей пришлось подавить дрожь.
– Я мог бы сломать тебе ногу, – сказал он, почти спокойным голосом.
– Ты не сделаешь этого, – ответила она, наблюдая за его удивлением.
– Полагаю, Орлов будет недоволен, если я наврежу тебе, – сказал он. Его левая рука сжалась сильнее, и сильнейшая боль прострелила ее ногу.
Она не позволила боли исказить выражение ее лица или сорваться голосу, когда она повторила:
– Ты не сделаешь этого.
Она использовала это как отвлекающий маневр, и свободной ногой ударила его в пах; он отпустил ее с тихим удивленным стоном.
Она отступила подальше и посмотрела на него с опаской.
Этот человек не рухнул на пол как большинство мальчишек, с которыми она дралась и на которых она использовала этот прием; его лицо превратилось в маску и колени согнулись, но он все же устоял. Ему даже удалась полуулыбка, хотя она и была болезненной.
– Орлов упоминал, что ты предпочитаешь нетрадиционные методы в борьбе с противниками, – протянул он.
– Все средства хороши, товарищ, – заявила она.
Его улыбка стала шире и почти превратилась в одобряющую.
– Все средства хороши, – согласился он, а потом снял перчатки.
Свет отразился от металла, заставляя протез руки блеснуть.
Она качнулась на пятках, а руки сами, в инстинктивном движении, отдали честь.
– Товарищ! – воскликнула она, не стыдясь страха, окрасившего ее голос. Даже в Красных Комнатах, где говорили только о том, что было разрешено, все еще ходили слухи о Зимнем Солдате, лучшем убийце Советского Союза.
Никто точно не знал, откуда он появился. Некоторые считали, что он, как и те многие, проходящие обучение, сирота, имеющий склонность к убийству, чья судьба поставлена на кон ради великой цели. Другие утверждали, что он был солдатом, который добровольно ушел в Комнаты доктора Родченко. Там сего сознание изменили, и он стал машиной для убийств, чей разум и тело заняты только истреблением врагов Родины.
Он снова улыбнулся своей не-улыбкой, морщинки в уголках его глаз едва заметно разгладились. Она почти рассеянно подумала, что ни один человек, который думает только об убийствах, не может так улыбаться.
К ее тихому ужасу, ее рука, которая все еще была у козырька, начала дрожать. Она опустила ее, до боли сжимая руки в кулак. Хотя он и снял перчатки, все еще стоял в боевой стойке. В любой момент он мог воспользоваться ее замешательством и напасть.
Ее руки продолжали предательски дрожать. Она знала, что он увидит ее дрожь. Если он узнает, что она разваливается на куски от осознания того, что боролась и выступала против Зимнего Солдата, то поймет, что она не готова к заданию. Она вернётся в спальню и её постигнет та же учесть, что и мальчика, с которым она дралась ранее, и который, без сомнения, был наказан.
– Адреналин, – проговорил он.
Она моргнула, и с трудом подавила желание тихо выругаться. Если бы он хотел, он бы повалил ее на пол, пока она витала в облаках. Она посмотрела на него с опаской:
– Товарищ?
– Ты дрожишь из-за адреналина после боя, – сказал он спокойно. – Ты будешь испытывать нечто подобное после того, как убьешь Каверина. Продолжай дышать, медленно и ровно, и тремор пройдет.
– Я… спасибо, товарищ, – сказала она, облизывая сухие губы.
Он повернулся на каблуках и начал уходить.
– Пойдем со мной, Наталья, и я расскажу тебе о Каверине и о том, как ты должна убить его.
Она уставилась на его спину. Она не была уверена, что ее удивило больше, то, что он так резко остановил бой, или то, что он назвал ее…
– Наталья? – она повторила, перекатывая слово на языке, словно пробуя на вкус.
Он оглянулся через плечо, подняв одну бровь.
– Это же твое имя, не так ли? – спросил он.
– Так точно, товарищ, – ответила она медленно и осторожно.
Здесь, в Красных Комнатах, имена были крайне деликатной вещью. Красные Комнаты забирали твое имя, когда ты входил в программу, и возвращали, когда ты доказывал свою ценность. Она, конечно же, знала свое имя, и даже несколько раз шептала его в подушку, чтобы услышать его вслух, но никто не называл ее по имени уже... давно.
Она добавила, по-прежнему действуя осторожно и двигаясь рядом с ним так, чтобы он не мог дотянуться до неё своей металлической рукой.
– Возможно, товарищ Орлов не сказал, но я еще не заработа…
– Он ничего не сказал о твоем имени. Я посмотрел твое дело, - Зимний Солдат нахмурился, и любопытство на время смягчило черты его лица. – Как же Орлов зовет тебя во время тренировок?
Она пожала плечами.
– Он указывает, товарищ.
– Он указывает, – повторил эхом Зимний Солдат, и на самом деле усмехнулся. Это был мягкий, слегка хриплый звук, как будто он не смеялся долгое время.
– Что ж, я думаю, будет легче, если я буду звать тебя по имени, Наталья.
– Так точно, товарищ. Она позволила себе думать о том, насколько сильно ей хочется, чтобы он повторил ее имя в третий раз, и в четвертый.. Она колебалась мгновение.
– А как мне обращаться к тебе, товарищ?
Выражение его лица не изменилось, но она инстинктивно отступила назад, разрывая дистанцию и готовая отойти ещё дальше, если потребуется.
– Зимний Солдат подойдет.
– Так точно, Зимний Солдат, – ответила Наталья, и последовала за ним из комнаты.
~*~*~*~
Когда она убила Каверина, он ждал ее возле гостиницы. На Зимнем Солдате были потертые, грязные ботинки и заношенная униформа рабочего, которая была слишком велика для него.
На мгновение их глаза встретились, безмолвно обмениваясь сообщениями “миссия выполнена” и “отлично сработано”. Его нейтральное выражение лица сменилось добродушно-раздражённым.
– Я проторчал здесь целую вечность, Эля, – бросил он и протянул руку, оглаживая ее светлые локоны. Она подумала, что так, наверное, делают старшие братья. На его руках были перчатки. – Мама переживала.
Она тряхнула волосами и хихикнула беззаботным смехом маленькой девочки. Смехом, который тренировала с товарищем Козловой в течение бесчисленных часов, пока он не начал звучать естественно.
– Я была у Ани, – ответила она, и имя, которое она назвала, было отзывом, означавшим успех операции. Она поймала его за руку и потянула в сторону от гостиницы. – Пойдем, я хочу рассказать маме о чем говорила невестка Ани.
Они уже прошли вниз по улице, когда из гостиницы донеслись ошарашенные крики.
– Возникли трудности? – прошептал он ей на ухо.
– Нет, – ответила она. – Это было… – она поколебалась, боясь озвучить мысль, которая тревожила ее. – Это было легко.
– Убивать всегда легко, – отозвался Зимний Солдат. На его губах играла легкая улыбка, но взгляд был отстраненным. – Сложности возникают потом.
Наталья посмотрела на него с любопытством.
– Ты… – медленно начала она, но смутилась и замолчала. Заденет ли его, если она спросит, сожалеет ли он о совершенных убийствах, пусть и на благо Родины? – Ты помнишь свою первую жертву?
“Она преследует тебя? Будет ли меня преследовать предсмертная агония Каверина?”
Она сомневалась в этом, продолжая ожидать хотя бы чего-нибудь, какой-то реакции на тот факт, что всего несколько минут назад она наблюдала за тем, как на её руках от её же руки умер человек.
Реакция явно запаздывала. Наталья не была уверена, стоит ли ей вообще ждать какого-то отклика.
У Зимнего Солдата не сбился шаг, однако на его лице промелькнуло какое-то выражение, которое почти сразу исчезло.
– Нет.
Удивительно, как одно слово может звучать с таким упреком и предупреждением.
– Прости, – выпалила она. Мышцы, сведенные застывшей улыбкой, начинали болеть. – Это не мое дело.
Зимний Солдат сделал шаг, другой, третий.
– Мне жаль, что есть такая необходимость, – сказал он. Через мгновение она поняла, что он отвечает на её невысказанный вопрос. – Мы стольких потеряли в этой войне. Глупо терпеть потери из-за жадности, трусости или глупости теперь.
– Но он был глупцом, – возразила она, опустив голову, когда Зимний Солдат нахмурился. Каверин был слабаком, дураком, которого интересовали только деньги и женщины. Он не понял, что происходит, даже после того, как она сделала укол и яд начал действовать.
– Да.
Они молча продолжили путь. Наталья глубоко вздохнула, наслаждаясь свежим воздухом, чувствуя, как мороз щиплет ее щеки. Когда она взглянула на Зимнего Солдата, то заметила на его лице странное выражение. Если бы она знала его лучше, то подумала бы, что это сожаление.
– Товарищ? – спросила она.
Он тряхнул головой, как будто прогоняя мысли.
– Все в порядке, – ответил он, отводя взгляд, и она поняла, что он лжет, отвратительно лжет.
– Товарищ! – повторила она. На этот раз она произнесла это бесцветно.
Он поджал губы, в гневе прищуривая глаза. Ей осталось только гадать, сердится он на неё или на себя.
–Ты выглядишь как обычная ленинградская девочка, – процедил он.
– Ой, – медленно выдохнула Наталья Это не объясняло яростного пожатия плечами и тень на его лице. Возможно, его раздражало, что она слишком вжилась в свое прикрытие – Элю?
– Я… – начала она.
Они были в одном квартале от штаб-квартиры Департамента Икс. Без предупреждения, Зимний Солдат схватил ее за шарф и поволок в ближайший переулок.
Она не пыталась вырваться, зная, что шарф будет только мешаться и душить ее, но она сильно ударила его по почкам, и с удовлетворением услышала, как он болезненно выдохнул.
– Что ты творишь? – спросила она, не повышая голоса, и позволяя своему недовольству проявиться только в прищуренных глазах.
– Они называют это наградой, – произнес он, игнорируя ее вопрос. Его бледные глаза смотрели на нее неотрывно, в них горел странный огонек. – Для них это награда. Это величайший подарок, который они тебе преподнесут, и, Наталья Романова, он ужасен. Это будет адом, агонией, ядом, который они вколют тебе в вены, от которого ты будешь сгорать живьем. А что потом? Боль будет только хуже.
У нее пересохло во рту. Она с трудом сглотнула.
– Товарищ… Зимний Солдат…
Он продолжил, не оставляя ей возможности закончить:
– Это будет агонией, но если ты выживешь, то станешь одним из величайших орудий СССР. Я обещаю тебе намного большее, чем убийство старых дураков, таких как Алексей Каверин. Задания, которые действительно важны… Ты сможешь выбирать их сама.
“Если выживу?” Малодушный вопрос застрял у нее в горле. Вместо этого, она опустила глаза на грязный снег под ее ногами и спросила:
– Зачем ты мне это говоришь?
Он помолчал.
– Потому что это должно быть наградой, – ответил он наконец. – И, возможно, если ты будешь знать, чего ожидать, тебе будет на чем сосредоточиться, кроме боли.
Наталья не знала, что с этим делать. Зимний Солдат был для нее загадкой. Его настроение менялось в одно мгновение. В один момент он мог улыбаться, а в другой миг осудить на смерть и задушить человека только потому, что хотел показать ей, насколько хрупко человеческое горло. Человек, который смотрел на Орлова с презрением, но сломал руку оперативнику, за то, что тот обсуждал приказы Орлова. Ей казалось, что он нарушал правила ради ее благополучия.
Зная, что он пристально смотрит на неё, Наталья подняла голову и встретилась с ним взглядом. На мгновение она сняла маску со своего лица, улыбаясь до боли в щеках, вкладывая в эту улыбку всю ту благодарность, которую она никогда не смогла бы выразить словами.
– Задания получше, товарищ? – спросила она.
Он отступил назад, кривя губы в ухмылке. Гнев так быстро исчез с его лица, что она задалась вопросом, а не было ли это проверкой, его попыткой задобрить ее, чтобы узнать ее настоящие чувства. Железные пальцы выпустили шарф, и он протянул руку, чтобы погладить ее по голове, как будто она собачка, которая только что успешно выполнила трюк.
– Лучшие задания, – заверил он ее. – Если ты выживешь, спроси Орлова о проекте Шахматные Фигуры. А теперь, идем.
Он пошел по переулку медленным, неспешным шагом, и Наталья поплелась за ним. Живот сводило от волнения, а тихий голос в голове насмешливо шептал: “если ты выживешь, если ты выживешь, если ты выживешь…”
~*~*~*~
Она чувствовала, как яд сыворотки прожигает свой путь по ее венам, растягивает мышцы, дробит кости.
Наталья кричала, пока у нее не пропал голос, ее рвало, пока в желудке ничего не осталось, плакала, пока не кончились слезы. Она знала, что балансирует на грани сознания, потому как голоса вокруг пропадали, то звучали вновь, как испорченное радио.
Агония не прекращалась, даже с закрытыми глазами все вокруг было окрашено в алый, когда она извивалась на кровати. Они пытались удержать её, но она вырвалась на свободу. Они попытались снова, но на этот раз она смогла подняться с кровати и сломать одной из медсестер руку, а затем и шею охранника, когда он направил на нее свой пистолет. Это было так же просто, как Каверин; она сломала ее одним быстрым движением, он повалился на пол как мешок с песком.
Знакомая железная рука сомкнулась на ее горле, толкая обратно на кровать. Сквозь шум в ушах, она услышала его рычание:
– Не дергайся, или я сломаю тебе хребет и посмотрю, как быстро сыворотка исцелит тебя, – голос Зимнего Солдата казался одновременно знакомым и чужим, искаженным акцентом, как она решила, немецким. – Тише, – добавил он. – Это закончится быстрее, если ты не будешь вырывать из себя проклятые трубки, Романова. Не двигайся, и скоро все закончится.
Она подчинилась приказу, когда уже была сожжена изнутри. Она прикусила губу до крови, и медный вкус в ее рту немного отвлек от пожирающей агонии.
Через некоторое время боль отступила.
Наталья открыла глаза.
Зимний Солдат стоял на страже, держа руки по швам. Его одежда была чудной, она даже не смогла опознать ткань. Он, должно быть, собирается выехать из страны. Когда она взглянула на него, он пошевелился и моргнул, как будто выходя из транса.
– Ты справилась с болью? Можешь себя контролировать? – спросил он бесцеремонным тоном, все с тем же странным акцентом. Когда ей удалось согласно покачнуть головой, он резко кивнул ей в ответ и повернулся на каблуках. – Орлов, полагаю, теперь вы можете справиться с ней самостоятельно, – отрезал он, позволяя нескольким ноткам отвращения окрасить его голос. – Если я вам больше не нужен, мне нужно закончить подготовку к текущему заданию.
– Конечно, спасибо, – покорно ответил Орлов.
Потом он склонился над ее кроватью, со слишком широкой улыбкой на лице, загораживая ей обзор на комнату.
– Мои поздравления, Наталья Романова, – произнес он, пожимая и тряся ее правую руку. – Как ты себя чувствуешь?
Мгновение она смотрела на него, наблюдая за плохо скрываемым страхом в его глазах. Она поняла – он боялся ее, ее и Зимнего Солдата, и всех известных и неизвестных последствий действия сыворотки. Она осмотрела себя. Порезы и ссадины на руках, потянутые связки и ушибы, полученные при попытке бегства, уже начали заживать.
Наталья облизала уголок рта, ее губы уже зажили, хоть она еще и чувствовала привкус крови. Понадобилось несколько попыток, чтобы заставить работать сорванные голосовые связки.
– Я в порядке, – прошептала она. – Расскажите мне об операции Шахматные Фигуры.
Орлов побледнел.
– Оп-операции Шахматные Фигуры?
– Операции Шахматные Фигуры, – тверже повторила она.
Орлов выпустил ее руку и отступил на шаг от кровати.
– Ты только что приняла сыворотку, и не сдала тестов, я не знаю, могу ли…
Наталья выразительно улыбнулась. Орлов, что казалось уже невероятным, побледнел еще сильнее.
–Расскажите мне об операции Шахматные Фигуры, товарищ Орлов, – она понизила голос и посмотрела на него из-под ресниц. Этот взгляд она тренировала с товарищем Козловой много раз, взгляд, которым она смотрела на Каверина, прежде чем воткнуть в него шприц.
Несмотря на то, что она была вся в поту и на ее одежде была рвота, этот взгляд сработал. Орлов прочистил горло, к его лицу пятнами возвращался цвет.
– Ладно. Операция Шахматные Фигуры – это…
Наталья уделяла Орлову ровно столько внимания, сколько было нужно для того, чтобы запомнить разговор и позже суметь вспомнить все его слова в деталях. Как только она была уверена, что Орлов поглощен своим рассказом, она посмотрела мимо него.
Зимнего Солдата нигде не было.
Она не дотронулась до шеи в том месте, где он прижимал ее к кровати, не коснулась уха, где он задел ее губами, когда шептал ей. Ее удивила его странная жестокая забота. Она не стала спрашивать Орлова, куда делся Зимний Солдат.
Вместо этого она сложила руки на коленях и слушала, как Орлов рассказывал:
– Среди великих умов нашей страны существует теория, что всего один человек, в нужное время, в нужном месте может изменить ход истории или даже свергнуть режим…